Падение режима Асада лишь вопрос времени

Обстановка в Сирии и вокруг нее стремительно обостряется. Происходящие там события – тема беседы с Марваном Муашером, вице-президентом Фонда Карнеги за Международный мир, отвечающим за исследования проблем Ближнего Востока в вашингтонской штаб-квартире фонда и в Ближневосточном центре Карнеги в Бейруте. В недавнем прошлом г-н Муашер – министр иностранных дел (2002–2004) и заместитель премьер-министра Иорданского Хашимитского Королевства (2004–2005). Он также был первым послом своей страны в Израиле, главой Министерства информации, руководителем пресс-службы правительства Иордании, директором Иорданского информационного бюро в Вашингтоне.

– Да, конечно, и ваша страна оказалась в явном меньшинстве.

– Думаю, мы станем свидетелями серии небольших шагов по урегулированию ситуации в Сирии. К сожалению, быстрый результат здесь невозможен и в отсутствие военной интервенции, которая, на мой взгляд, не состоится, международное сообщество будет предпринимать небольшие шаги то в одной, то в другой сфере. Каждый из них в отдельности не приведет к урегулированию конфликта, но в совокупности они создадут накопительный эффект, который станет постоянно оказывать давление на сирийский режим в пользу перемен.

– К сожалению, события действительно перерастают в гражданскую войну. Отмечу, что восстание длится уже 11 месяцев – без малого год. Почти все это время оппозиция действовала в основном мирными методами, лишь недавно она вооружилась, поскольку сирийский режим начал применять против нее тяжелую артиллерию. Вы говорите, что жертв с обеих сторон насчитывается до шести тысяч, это верно, но большинство погибших составляют не солдаты регулярной армии. Сирийская армия применяет авиацию, танки, тяжелую артиллерию, а оппозиция использует лишь легкое оружие. К сожалению, чем больше оппозиция вооружается, тем труднее в дальнейшем будет предпринимать шаги к национальному примирению, когда произойдет смена режима. А она, на мой взгляд, неизбежна, это лишь вопрос времени.

– Таких причин немало. Одна из них заключается в том, что режим весьма силен в военном отношении. У него, как я уже сказал, есть танки, есть тяжелая артиллерия, есть самолеты и он применяет все это против населения, которое до последнего времени действовало в основном мирными методами. Во-вторых, для режима речь идет об игре с нулевой суммой. Иными словами, любой процесс реформ означает для него утрату власти, поскольку это режим меньшинства, правящий большинством. И он продемонстрировал готовность без колебаний применять оружие для сохранения власти: он продержался так долго именно потому, что обладает военным превосходством. Однако в политическом плане и в глазах народа нынешний режим, как мне кажется, полностью утратил доверие. Я не говорю о доверии арабской общественности в целом, и кроме того, в самой Сирии, несомненно, есть элементы, поддерживающие режим. Это люди, озабоченные собственным будущим: торговый класс или по крайней мере его часть, христианская община. Хотя ряды сторонников Асада тают с каждым днем. Недавно, к примеру, в самом центре Дамаска состоялась крупная демонстрация, возможно, самая многолюдная из всех, что там проходили.

– За последние 11 месяцев сирийский режим и лично президент Асад раздали много посулов. Но ни один из них не выполнен. Кроме того, режим согласился принять в стране миссию наблюдателей от Лиги арабских государств, однако затем не позволил им свободно посещать любые города, в которых они считали нужным побывать. Режим продолжает обещать проведение политических реформ, но чтобы сделать это на практике, как я уже говорил, у него нет никаких стимулов просто потому, что они положат конец его власти. И никаких реформ, никаких шагов в этом направлении режим предпринимать не будет, поэтому, на мой взгляд, доверия к сирийскому режиму и его обещаниям, делавшимся как внутри страны, так и на международном уровне, просто нет.

– Я думаю, что эти реформы недостаточно значительны и инициируются слишком поздно. Во-первых, они лишь в небольшой степени меняют существующую систему: речь по-прежнему идет об очень сильной президентской власти. Глава государства избирается на семь лет и может быть избран еще раз, то есть занимать пост 14 лет. Он обладает широкими полномочиями, даже несмотря на то, что «Баас» перестанет быть основной политической партией в стране. В любом случае как можно хотя бы провести референдум при существующей ситуации с безопасностью и к тому же подготовить его за одну-две недели? В общем, на мой взгляд, этого недостаточно и озвучиваются эти обещания слишком поздно – не думаю, что сирийский народ, оппозиция да и международное сообщество воспримут их всерьез.

– Было бы верхом наивности винить «Аль-Каиду» во всем, что произошло в Сирии. Однако я не исключаю, что какие-то члены «Аль-Каиды» могли внедриться в ряды оппозиции. Но если это и произошло, то они составляют там крайне незначительное меньшинство, а в ходе демонстраций, происходящих уже 11 месяцев, на улицы выходят десятки, а то и сотни тысяч людей. Эти утверждения насчет «Аль-Каиды» появились совсем недавно, а волнения, длящиеся, как я только что отметил, уже 11 месяцев и охватившие многие города Сирии, несомненно, являются народными и до самых недавних пор носили мирный характер.

– Да, она покинула Сирию. Знаете, ЛАГ никогда не отличалась эффективностью в решении региональных проблем арабского мира. За всю свою историю ее позиция и ее резолюции лишь изредка способствовали решению проблем региона, и потому в случае с Сирией, как и в случае с Ливией, действия лиги стали в том или ином смысле исключением из правил. Но на мой взгляд, тот факт, что даже такая слабая организация, как ЛАГ, не смогла проигнорировать зверства, совершаемые против мирных граждан в Ливии и Сирии, свидетельствует прежде всего о масштабе этих зверств. Мне представляется, что миссия наблюдателей была с самого начала обречена на неудачу: у нее слишком мало участников, ее возглавлял человек, в чьей репутации многие сомневались, она не получила возможности посещать те места, которые хотела, и потому не могла не потерпеть провала. На сегодня деятельность этой миссии приостановлена, а я бы сказал, даже не приостановлена, а прекращена, ее глава – суданский генерал Мухаммад ад-Даби подал в отставку и любой новой миссии придется все начинать сначала.

– Не думаю, что реакцию на события в Сирии можно связывать с уровнем демократии или авторитаризма в той или иной стране. Она определяется другими факторами. Позиция Ливана и Ирака, судя по всему, обусловлена причинами конфессионального порядка: в обеих странах сегодня преобладают шииты и они исходят из религиозных соображений. Нынешнее правительство Ливана, как известно, настроено просирийски и, думаю, его реакция на происходящее в Сирии больше связана с этими факторами. Кроме того, как я уже отмечал, арабские страны – авторитарные или нет – не могут игнорировать зверства такого масштаба против гражданского населения. Мы также видим, что демократическая страна – Турция, имевшая очень хорошие отношения с сирийским режимом (я бы даже сказал, немногие страны мира имели с ним столь хорошие отношения), тоже не может игнорировать эти зверства. В Турции большинство населения составляют сунниты, а жестокие репрессии Дамаска во многом направлены против сирийских суннитов, ну и не только против них, конечно, а и против населения в целом. Поэтому для объяснения действий Турции и стран арабского мира эти факторы надо учитывать в большей степени, чем демократический или авторитарный характер их политического строя.

– Не стал бы утверждать, что это связано только с Ираном. К примеру, с Саудовской Аравией Сирия дольше всего поддерживала хорошие отношения даже в тот период, когда Дамаск открыто поддерживал Иран, воевавший с Ираком, да и позднее, несмотря на дружественные отношения Сирии с Тегераном. Поэтому я не уверен, что реакцию стран Залива можно связывать с сирийско-иранскими отношениями, которые, как я уже сказал, были дружественными уже очень много лет. Думаю, однако, что нельзя недооценивать – особенно в контексте восстаний в арабском мире – возмущения простых арабов тем, что сирийский режим развернул против повстанцев чрезвычайно жестокие репрессии. Если посмотреть на результаты социологических опросов в арабских странах, мы увидим, что Башар Асад, еще три года назад считавшийся одним из самых популярных лидеров в арабском мире, сегодня практически утратил поддержку.

– Мне кажется, на позицию США влияет целый ряд факторов, а не только иранский. То есть у США и Сирии еще до нынешних событий существовали разногласия по многим вопросам, по борьбе с терроризмом и ближневосточному мирному процессу например. Но небезынтересно отметить, что до недавних пор США не принимали никаких решений, направленных против Башара Асада. В течение первых месяцев восстания Вашингтон не списывал со счетов сирийский режим, долгое время совместно с Турцией пытался найти способ урегулирования кризиса и лишь недавно, когда стало ясно, что Дамаск не пойдет на компромисс, а число погибших уже измеряется тысячами, в конечном итоге решил, что режим Асада безнадежен.

– «Хезболла» также пользовалась значительной поддержкой в арабском мире из-за ее позиции в отношении арабо-израильского конфликта. Помните, когда израильтяне в 2006 году провели операцию против «Хезболлы» в Ливане, популярность организации резко увеличилась, поскольку считалось, что она противостоит Тель-Авиву? Эта поддержка почти полностью утрачена: «Хезболла» сегодня воспринимается как группировка, стоящая на стороне угнетателя, а не угнетенных. Она публично поддержала сирийский режим настолько однозначно, что любая новая власть в Сирии не будет иметь дружеских отношений ни с «Хезболлой», ни с Ираном.

Так что падение нынешнего режима, на мой взгляд, приведет к самым негативным последствиям для «Хезболлы», а также линии Ирана на ее поддержку. Будет ли новый сирийский режим стремиться к договоренности с Израилем, пока неясно. Мне кажется, любая новая власть в Сирии сосредоточит основные усилия на внутренних проблемах, а не на арабо-израильском конфликте и потому договоренность с Израилем вряд ли попадет в число ее приоритетных задач. Тем не менее думаю, новый режим, каким бы он ни был, не обеспечит «Хезболле» ту логистическую поддержку, которую оказывал ей Асад.

– Знаете, многие утверждают, что она связана с экономическими интересами России или военной базой, которую она имеет в Тартусе. Но на мой взгляд, экономические интересы не имеют в общей картине происходящего такого уж большого значения. Как мне представляется, у Москвы есть своего рода традиционная позиция, то есть с Дамаском ее связывает давняя дружба и она стоит за статус-кво. Это раз. Во-вторых, речь идет о реакции России на то, что случилось в Ливии: по мнению Москвы, тогда международное сообщество, так сказать, превысило полномочия, предоставленные соответствующей резолюцией ООН. Оно осуществило смену режима в Ливии, а Россия не поддерживала смену режима.

Но при всем вышесказанном Россия, на мой взгляд, в значительной мере утратила поддержку в арабском мире, в арабском обществе. Большинство арабов рассматривало Россию, а до того Советский Союз как сторонника угнетенных в борьбе с угнетателями, особенно в отношении арабо-израильского конфликта. Этот имидж сильно пострадал из-за сегодняшней позиции Москвы по Сирии. На Ближнем Востоке Россию теперь воспринимают как государство, принимающее скорее сторону угнетателя, а не угнетенных.

– На мой взгляд, они могли иметь под собой основания в первые месяцы конфликта и особенно в том случае, если бы сирийский режим не проявил такую жестокость по отношению к собственному народу. Думаю, они были вполне оправданны, но ход событий изменил ситуацию. Сегодня народы волнует не просто военная интервенция – ведь международное сообщество четко заявило, что не будет осуществлять военного вмешательства в сирийские события, и оппозиция, по крайней мере большая ее часть, также выступает против военной интервенции.

Народы волнует не иностранное вмешательство, а прекращение истребления тысяч и тысяч людей – вот что определяет позицию и настроения общественности. И сегодня Россия воспринимается не как страна, пытающаяся не допустить иностранной интервенции, а как страна, позволяющая сирийскому режиму продолжать убивать собственных граждан.

– Думаю, попытки выработки резолюций ООН на консенсусной основе продолжатся, но они, как мне кажется, могут не увенчаться успехом в отсутствие одного элемента: эти резолюции должны четко предусматривать переход Сирии к новой политической системе, а не сохранение у власти режима Асада. Данный этап уже пройден и не только в этой стране, но и во всем регионе. Таким образом, полагаю: в ближайшее время предпосылок для консенсуса не будет, но в случае продолжения убийств и насилия в Сирии он может появиться в будущем. Правда, этой стадии мы, на мой взгляд, еще не достигли.

– Китайская позиция отличается в том смысле, что у КНР нет столь долгой истории отношений со странами Ближнего Востока и участия в его делах, как у России. Китайцы не знают этот регион так хорошо, как русские, и их интерес к нему был в основном связан с нефтью, а не с чем-либо еще. Кроме того, Китай традиционно выступает против любого иностранного вмешательства в дела суверенных государств, что также является фактором, определяющим его позицию. Так что позиция КНР не тождественна позиции России.

Однако хотя у Китая в регионе нет такого исторического «багажа», думаю, если события в Сирии будут развиваться в том же направлении, ему придется взвесить возможные последствия своей линии и задуматься над тем, будет она полезна в будущем или нет. Тогда Пекин, возможно, пересмотрит свою нынешнюю позицию.

– Хотел бы быть оптимистом, но, увы, не вижу шанса на прекращение убийств в ближайшем будущем. Как я уже говорил, режим Асада считает, что если он прекратит убивать, это обернется против него. Он рассматривает ситуацию как игру с нулевой суммой, а потому, к сожалению, скорого конца насилия и урегулирования положения в Сирии, на мой взгляд, ожидать не приходится.

Опубликовано в выпуске № 8 (425) за 29 февраля 2012 года